Читать книгу - "Детский нейрохирург. Без права на ошибку: о том, кто спасает жизни маленьких пациентов - Джей Джаямохан"

– Отправь его на гистологию. Результаты нужны как можно быстрее. Если возникнут какие-либо проблемы, пусть сразу звонят мне.

И он уносится со всех ног. В столь поздний час ординатору придется вызвать одного из гистологов прямо из дома, так как больше им не платят за дежурство по вызову. Сокращение издержек и все такое. В подобных же редких случаях нам приходится полагаться на то, что они согласятся встать из кровати и приехать в больницу. Гистологи никогда не отказывали – истинные профессионалы.

Тем временем перед нами два чужеродных тела, с которыми необходимо разобраться. Тромб теперь выглядит лишь жалким подобием новообъявившегося зверя. Сама опухоль, впрочем, когда эффект неожиданности проходит, выглядит не такой уж и устрашающей. Короткая пауза, быстрое совещание с операционной бригадой, и мы снова в деле, только на этот раз с новыми приоритетами.

Простое удаление тромба переросло в резекцию опухоли. Все проходит гладко. Мы удаляем столько, сколько возможно. Никаких загвоздок. По крайней мере, не во время операции. Как и всегда, все станет ясно, лишь когда ребенок очнется.

Девочка приходит в себя – можно вздохнуть с облегчением. У нее небольшая слабость с одной стороны – вполне ожидаемое явление после того, как мы копались у нее в голове, в так называемой моторной коре – участке мозга, который контролирует произвольные движения противоположной половины тела[84], – но в остальном она в полном порядке. Я почти не сомневаюсь, что через пару месяцев пациентка вернется к нормальной жизни.

Несмотря на время, родители девочки на ногах. Не думаю, что за последние два часа кто-либо из них хоть раз присел – оба до сих пор в шоке от обнаружения тромба. Когда же я говорю матери и отцу про опухоль, это добивает их окончательно. Весь адреналин, который не давал им уснуть в столь поздний час, мгновенно улетучивается.

– Опухоль? – ужасается мама. – У нее рак? Она умрет?

Я объясняю, что мы отправили образец на анализ и вырезали, сколько смогли найти. Проблема была в том, что мозг был воспален из-за тромба, в связи с чем определить границы опухоли оказалось непросто.

– Мы проведем дополнительные анализы, определим, с чем именно имеем дело, и при необходимости снова прооперируем, когда ваша девочка наберется сил, – объясняю я.

Новости из лаборатории, мягко говоря, пришли не самые приятные. У ребенка была глиобластома – крайне агрессивная разновидность опухоли, которая плохо поддается лечению. Как и ожидалось, пациентка полностью поправилась после операции. Снимки показали, что нам на самом деле удалось избавиться с первой попытки от большей части опухоли. Учитывая, что мы даже не знали о ней в начале операции, это был весьма неплохой результат. Но не идеальный. А в конкретном случае, именно с этой девочкой, я считал, что у нас есть шанс такого добиться.

Когда отек спадает, как правило, можно вернуться и провести более тщательную операцию, чтобы отыскать все спрятавшиеся кусочки опухоли и вырезать как можно больше. Мы сделали это и удалили все, что удалось найти; ребенок прошел курс химиотерапии, призванный разобраться с тем, что осталось. Я увидел ее снова спустя три месяца.

Когда родители пришли на прием, они были тенью той молодой и здоровой пары, с которой мы познакомились. Мне отчаянно хотелось сообщить им хорошие новости. К счастью, мне выпала такая возможность. Снимки показали, что от опухоли почти ничего не осталось.

– Что это значит? – спросил отец.

– Это значит, что какое-то время вы сможете пожить нормально. Ваша дочь – сильная девочка. Она не сдается. Посмотрим, как все сложится, и сделаем новые снимки.

Когда пара вернулась еще через три месяца, они были полны жизни. Никаких свидетельств рецидива на снимках не было. Девочка продолжала развиваться, как все остальные дети. На нее было отрадно смотреть. Она безобразничала, шныряя вокруг моего стола. Малютка не могла усидеть на месте. Мама стала было переживать из-за ее поведения, но я и слышать об этом не хотел.

– Поверьте мне, – сказал я, – это лучший результат, на который я только мог рассчитывать. Наслаждайтесь моментом.

Родители прислушались к моим словам. Прошли очередные три месяца, и снова на снимках все было нормально. Каждый раз, когда я видел молодую семью, в ней кипела жизнь. Родители рассказывали мне истории о том, где они были, чем занимались. Моя пациентка – эта крошка, которая была в шаге от смерти, когда я впервые ее увидел, – становилась чудесной щекастой малышкой. Я нарадоваться не мог наблюдаемому прогрессу. Семья не теряла даром ни минуты.

Прошли еще три месяца, а затем еще три. Я уже начал планировать увеличить интервал до полугода, если и в следующий раз все окажется хорошо. Как бы мне ни была по душе их жизнерадостная компания, не было никакого смысла попросту их волновать каждый квартал.

К сожалению, возможности реализовать мои планы так и не представилось. С первой операции не прошло и года, как я вынужден был сообщить родителям печальные новости.

– Я очень сожалею, однако, судя по снимкам, опухоль дает отпор.

– Она умрет? – в отчаянии спросила мама. Моя маленькая пациентка присутствовала во время разговора, хотя и не участвовала в принятии решений. Девочка выросла в окружении подобных бесед – таково было пожелание родителей, пускай она и не осознавала, насколько все серьезно.

– Не в ближайшее время, – сказал я. – Потому что мы все поможем ей бороться.

Что мы, разумеется, и сделали. Правда, оперировать во второй раз было сложнее, чем в первый. Из-за рубцовой ткани, образовавшейся там, где я прежде резал опухоль, местами новообразование было практически невозможно отличить от мозга, даже с нашим современным оборудованием для томографии, УЗИ и всего прочего.

В итоге мне пришлось прибегнуть к проверенному «начнем, а там будет видно». Я беру небольшие образцы из спорной области и отдаю их на срочный анализ с простым вопросом: «Как вы думаете, что это?» Затем продолжаю ковыряться, занявшись участком, который не вызывает у меня сомнений, ожидая результата. Порой мне отвечают: «Мы думаем, что это опухоль». В другой раз может прийти ответ: «Похоже на рубцовую ткань и мозг. Стоит быть здесь поаккуратнее». Приходится постоянно гонять ординаторов в лабораторию и обратно, что добавляет напряжения и сильно замедляет процесс. Слава богу, музыка не дает никому отвлечься. Старая добрая Queen[85].

Мы справились. Операция, по всеобщему мнению, прошла успешно. И тем не менее три месяца спустя у девочки наблюдались признаки слабости. Она не оправилась так же быстро и решительно, как после первой операции. Что-то ее сдерживало. Мы провели очередную